Небольшой уездный городок Котельнич привольно расположился на берегу светлой Вятки, в окружении зеленых рощ и пологих холмов. Из окрестных деревень на бесчисленных подводах возили на городской базар кустарные деревянные поделки, сено, скот и птицу, зерно и нехитрую крестьянскую снедь.
На прямых улицах городка тесно жмутся деревянные дома под тесовыми, щепными и железными крышами. Дома густо облеплены хозяйственными постройками — сараями, конюшнями, курятниками, обложены поленницами, сеном. Порядок домов соединяют глухие заборы с прочными воротами и калитками, за которыми глухо ворчат злые собаки. Размеренно и сонно течет жизнь на тихих улицах Котельнича.
Приметы нового жизненного уклада наиболее заметны на Советской, бывшей Московской, улице. Главная улица города — гордость местных жителей — застроена двух- и трехэтажными кирпичными домами. Здесь размещены советские учреждения, кооперативные магазины, государственные склады, чайная, кинотеатр и гостиный двор с многочисленными лавками, в которых пока еще бойко торгует и частник.
Жители Котельнича после пожара на плотах на реке Вятке. 1926 год.
Среди прохожих можно увидеть старожила в просторной домашней толстовке, заезжего модника в коротком пиджаке «чарльстон», крестьянина в холщовой рубахе и лаптях, бережно несущего только что купленную в кооперативном магазине, отливающую иссиня-черным воронением косу, молодую работницу в кумачовой косынке, торопливо бегущего совслужащего с ярко-желтым портфелем в руках, юношу в зеленой юнг-штурмовке, застывшего перед витриной книжного магазина.
В одном квартале от Советской улицы, на углу улиц Ленина и Луначарского, высится деревянная каланча городской пожарной команды. День и ночь, летом и зимой, в стужу и в жару с высокой каланчи дежурный зорко следит за городом. Отсюда весь городок виден, как на ладони. Плохо просматривался только глубокий овраг с крошечной речонкой, рассекающей прямые улицы города на две части. Через овраг, по откосам которого глубоко вниз сползают наспех сколоченные хибарки и ветхие сараи, перекинуты два деревянных мостика.
Не каждому пожарному доверяется нести дежурство на каланче. Телефонов в городе очень мало, поэтому вся надежда, что на каланче сумеют вовремя заметить пожар. А для этого постовой должен обладать зорким глазом, уметь безошибочно отличить дым из печи от дыма пожара, а ночью по малейшему отблеску огня точно определить место загорания.
Рано утром в городской пожарной команде произошла смена караулов. Заступившие на суточное дежурство пожарные тщательно проверили боевую одежду, осмотрели и опробовали ручные пожарные насосы, водопроводные колонки (стендеры), уложили на повозки бухты рукавов, вычистили конюшню, раздали корм лошадям.
В то время в Котельниче, как и в большинстве других городов молодой Советской страны, пожарные команды не имели пожарных автомобилей и мотопомп. Государство только еще налаживало производство автомобилей, на базе которых создавалась механизированная пожарная техника. Пожарные Котельнича могли лишь мечтать о мотопомпе или о пожарном автомобиле, а пока в их распоряжении были только пожарные насосы ручного действия, которые позволяли тушить небольшие пожары. Поэтому и надо было очень внимательно следить за городом, чтобы не пропустить начало пожара. Иначе дело могло обернуться для деревянного города непоправимой бедой. Начальник дежурной смены, посылая на каланчу очередного постового, напутствовал его: «Смотреть в оба! Погода опасная — жара, сушь. Чуть что покажется — дым или огонь, бей тревогу! Если опоздаем с выездом, потушить пожар уже не сможем».
В раннее жаркое утро 26 мая 1926 года еще никто не подозревал, что через час пожарным, как и всем жителям города, предстоит выдержать тяжелые испытания. В 10 часов 30 минут постовой на каланче заметил подозрительный дымок в западной части города, в районе железной дороги, по которой часто проходили маневровые паровозы. Постовой затруднялся точно определить характер дыма, так как пожарной команде приходилось неоднократно выезжать по ложному вызову, принимая дым паровозов за реальный пожар. На помощь он позвал дежурного по команде — старого опытного пожарного, который сразу же определил по цвету дыма, что в пригороде начался пожар.
Зазвенел колокол боевой тревоги. В считанные минуты пожарные надели боевую одежду, запрягли лошадей, открыли настежь ворота депо. С грохотом и звоном, поднимая клубы пыли, пожарный обоз помчался по улицам города. Пугая прохожих, повозки, запряженные парами лошадей, пролетели по улице Ленина, круто свернули на Октябрьскую, проскочили железнодорожный переезд. Дальше стремительный бег лошадей замедлился: по глубоким рытвинам и ухабам трудно было тащить тяжелые пожарные хода, перегруженные насосами, колонками, рукавами, лестницами и ломовым инструментом. А впереди уже отчетливо виднелся столб дыма над горящим строением. Схватив с повозок рукава, стволы и колонку, пожарные бросились к месту пожара.
Их было всего 12 человек, в том числе 6 пожарных, выехавших с обозом добровольно из свободной смены. В опустевшем пожарном депо никого больше не осталось. Брандмейстеру, начальнику дежурной смены и 10 пожарным предстояло решить очень трудную, почти невыполнимую задачу — справиться с уже развившимся пожаром, не допустить перехода огня на соседние строения. Положение осложнялось тем, что в их распоряжении находились примитивные «огнегасительные инструменты»: два ручных пожарных насоса и две водопроводные колонки. Обычно колонки устанавливались на водопроводной магистрали, от них прокладывались два- три рукава, присоединялся ствол, из которого струя воды под давлением подавалась в очаг пожара. Так иногда удавалось тушить небольшие пожары в центре города, когда в водопроводе поддерживалось давление воды 1,5—2 атмосферы. Если давление воды в водопроводе было ниже, колонка оказывалась бесполезной. Тогда пожарным приходилось рассчитывать только на ручные пожарные насосы и водоемы. Для приведения каждого насоса в действие требовалось не менее восьми качальщиков, которых обычно тут же на пожаре набирали из числа жителей. Однако не всегда находились охотники выполнять эту тяжелую работу.
К моменту прибытия пожарной команды горел деревянный сарай, с которого огонь уже перебросился на крышу рядом стоящего жилого дома, принадлежащего кустарю Зайцеву. Перепуганный хозяин дома, его жена и дети с плачем выносили из загоревшегося дома домашний скарб.
Тушение пожара сразу же осложнилось. Водопроводная магистраль была расположена на расстоянии около 200 метров от горящего дома. Пожарные быстро установили колонку на водопровод, проложили от нее рукавную линию, но вода в ствол не поступала. В жаркую погоду усилился водоразбор на бытовые нужды, и воды в водопроводе не оказалось. Пришлось использовать ручной насос, воду для которого надо было подвозить в бочках. Пожарные стволы от ручного насоса работали с перебоями, не хватало воды, а вблизи не было ни реки, ни пруда.
Торговые ряды Котельнича после пожара 1926 года
Уже пылал не только сарай, но и жилой дом, снопы искр сыпались на соседние склады. Ветром пламя перебросило на большой деревянный склад Госторга, в котором хранилось большое количество льна в куделях, пакли, а также семян. Через несколько минут загорелась крыша следующего склада, принадлежащего акционерному обществу «Хлебопродукт», расположенному почти вплотную к складу льна.
Тщетно пытались пожарные своими маломощными техническими средствами остановить огонь. Может быть, ценой неимоверных усилий это им и удалось бы сделать, но неожиданно поднялся ветер, подхвативший массу горящего льняного волокна и разбросавший его на окружающие городские строения. Высушенные многодневной жарой дома вспыхивали как порох.
Спустя 15—20 минут после возникновения пожар принял большие размеры. На улице Луначарского, там, где находилось домовладение Зайцева, по-прежнему горели сарай, жилой дом и несколько больших складских зданий, скученных на небольшой территории. Огненными змеями по воздуху неслись на город горящие кудели льна. Огонь перебросился на дома, расположенные за железнодорожным полотном, и быстро распространялся в направлении к центру города. В 500 метрах от места пожара возник новый очаг — загорелись несколько жилых домов, сараи, поленницы, воспламенились заборы и деревянные мостовые.
И без того малые силы брандмейстер вынужден был разделить на две группы: одна во главе с ним бросилась тушить новый очаг пожара, вторая пыталась локализовать огонь на складе льна.
С того момента, как образовалось несколько самостоятельных очагов пожара, судьба города была предрешена. Огонь с чудовищной скоростью переносился с одного строения на другое. Почти совсем близко к центру города загорелся большой склад сельскохозяйственных машин, за ним огонь забушевал на складе упаковки яиц, на территории которого хранились древесные стружки, опилки, ящики, бумага. Снопы искр, тлеющие головни, массы воспламенившейся стружки, льна, щепы и даже обломков теса с крыш домов неслись по воздуху.
Пронзительные крики, плач женщин и детей слились со зловещим гулом разбушевавшегося пожара. Уже никто не думал о тушении пожара, жители в панике хватали в домах все, что попадало под руку, стремясь как можно скорее уйти от надвигающегося огненного урагана.
Загорелись большие дома в центре города. Как факел запылала высокая пожарная каланча. По облепившим откосы оврага ветхим строениям огонь перебрался на другую половину города и устремился в сторону реки Вятки, а затем изменивший направление ветер погнал его на улицы Урицкого и Свободы.
В этом огненном аду пожарные не потеряли выдержки и самообладания, они делали все, что было в их силах. Но сил было очень мало. В 11 часов дня председатель у исполкома дал телеграмму в Вятку, на железнодорожные станции Шарья и Свеча о высылке срочной помощи для борьбы с пожаром. Первая помощь с ближайших станций могла прийти в Котельнич не ранее чем через час.
А между тем ураганный ветер делал свое дело. В раскаленном воздухе кружились рои искр, поджигая все кругом. От сильнейшей жары трескались каменные колокольни церквей. Преследуемые огнем жители города едва успевали спасаться. Имущество, вынесенное ими на казавшиеся безопасными места, уничтожалось пламенем, настигающим даже груженые повозки, из которых едва удавалось выпрягать лошадей. Через два часа пылали три четверти города, справиться с обезумевшей стихией, казалось, не было человеческих сил.
Около 12 часов в Котельнич прибыли пожарный поезд со станции Шарья и добровольная пожарная дружина со станции Свеча. Примерно в половине третьего срочным поездом была доставлена помощь из Вятки: боевой расчет городской пожарной части, слушатели пожарно-технических курсов, имеющие на вооружении паровую пожарную машину и ручные насосы с запасами пожарных рукавов.
Ко времени прибытия помощи огнем была охвачена центральная часть города, застроенная большими домами. Пожар все продолжал распространяться, угрожая железнодорожной станции, нефтебазе с большими запасами нефти и нефтепродуктов, жилым домам и постройкам в западной и юго-западной частях города. Огонь уже захватил часть домов на улице Свободы, на которой размещалась народная больница. На защиту больницы были брошены курсанты. Будущие пожарные, проявив мужество и смекалку, сумели остановить огонь, располагая всего двумя ручными насосами.
Очень трудная обстановка сложилась в районе нефтебазы и железнодорожной станции Котельнич. Здесь, отстаивая железнодорожные пути, вокзал, склады, резервуары с горючим, самоотверженно работали боевые расчеты пожарного поезда. Благодаря их усилиям удалось устранить угрозу железнодорожному сообщению и быстро восстановить движение пассажирских и товарных поездов.
В чрезвычайно тяжелых условиях действовали пожарные Вятки. Они не пропустили огонь в северную часть города, отстояли с помощью паровой пожарной машины трехэтажное здание школы. Местная пожарная команда, понесшая потери в технике, до конца пожара сохранила боеспособность. Ее усилиями огонь был остановлен в южной части города и спасены несколько строений и жилых домов. Совместными усилиями пожарных Вятки и курсантов удалось локализовать пожар ряда домов и хозяйственных построек, с которых огонь мог переброситься на скученные строения деревни Парышево. К 5 часам вечера пожар был взят в кольцо, а к утру 27 мая пламя всюду было сбито и пожарные смогли приступить к разборке и проливке тлеющих зданий.
На следующий день в газете «Правда» появилась заметка, в которой сообщалось:
Заметка опубликована по свежим следам пожара. В ходе расследования было установлено, что помимо зданий государственных и кооперативных организаций, складов, магазинов огнем уничтожено до 400 усадеб со всеми жилыми и хозяйственными постройками. Полностью сгорело и здание городской пожарной команды со всем оборудованием и зимним обозом. Пожарные остались в том, в чем выехали на пожар. Убыток от пожара составил около 11 миллионов рублей. Во время пожара погибли 7 и пострадали от ожогов 196 человек, 6 пожарных получили тяжелые ожоги. Почти половина населения города лишилась крова.
Причиной возникновения пожара, как выяснилось следственной комиссией, явилось неосторожное обращение с огнем кустаря Зайцева. Он без разрешения устроил в деревянном сарае столярную мастерскую, установил печь, на которой разогревал клей.
Ряд обстоятельств способствовал тому, что пожар принял катастрофические размеры. Различные кустарные мастерские, склады горючих материалов были разбросаны по всему городу, ютились в легкосгораемых строениях, не имеющих необходимых средств пожаротушения и запасов воды. Застройка города велась беспорядочно, пожарные разрывы не соблюдались. Загорание хозяйственных построек, окружавших жилые дома, привело к тому, что в городе выгорели почти все каменные строения. Только двухэтажный дом у исполкома, вблизи которого не было сгораемых строений, смог противостоять огню.
Опустошительности пожара в Котельниче способствовал необычайно сильный ветер, по свидетельству очевидцев, достигший ураганной силы. Из-за малочисленности и плохого вооружения пожарная команда города не смогла обуздать стихию. Вместе с тем пожарные Котельнича, Вятки и других населенных пунктов, выславших помощь горящему городу, работали умело и самоотверженно, что было зафиксировано на общем собрании погорельцев и в специальном решении губисполкома.
Советская власть предприняла все возможное, чтобы облегчить участь погорельцев, восстановить город. Писатель Леонид Кудреватых много лет спустя после печальных событий, очевидцем которых он был, так опишет и сам пожар, и новый, восставший из руин и пепла город:
Память — источник ненадежный, особенно если к ней обращаешься через долгие годы. И тем не менее в ней сохранилось то, что не раз рассказывал, когда речь заходила о пожаре в Котельниче. Как говорили, все началось в частной мастерской. То ли окурок столяр бросил в сухую стружку, лежавшую у верстака, то ли горящая головешка выпала из печки на эти стружки. Окна мастерской оказались открытыми, полукружия горящей стружки поднимались сквозняком, вылетали на улицу и падали на кипы кудели, лежавшей у железнодорожного полотна.
Прошли считанные минуты, и весь центр Котельнича стал гудящим клубом огня. Люди бросились на улицы. Они бежали, кто к реке, кто к оврагам. А там, у реки, столпотворение. Люди носятся из стороны в сторону, в глазах отчаяние и страх. Кричат, плачут.
Вначале все теснились на плотах, пришвартованных к берегу, но огонь неумолимо двигался к плотам, его дыхание готово было испепелить людей. И они стали прыгать с плотов в воду.
Людей на плотах и по горло стоявших в воде охватил какой-то шок. Народ точно онемел, замолк. Те, кто был тут, потеряли все. Когда начался пожар, большинство жителей оказались вне дома: на работе, в магазинах, дети — в школах. И теперь никто не знал, где его родные, что с ними случилось, удалось ли кому-то «схорониться» в другом месте.
Как потом выяснилось, погибло семь человек.
У читателя может возникнуть вопрос: такое море огня — и всего семь жертв? Но ведь люди бросили все, что у них было, и спасали только жизнь, убегая от лавины настигающего их огня. Даже те, кто прихватил с собой какие-то вещи, вынуждены были бросить их, спасая себя. Пробираясь вечером по горячему пепелищу, мы с Васей Липатниковым, работником укома, видели труп женщины, а рядом с ней обгоревшую швейную машину, которую она почему-то тащила с собой, — машина-то и погубила женщину.
Или такой неожиданный пример. В уездном городе была тюрьма. построенная еще при царе. На двор тюрьмы сразу же упало несколько горящих досок с каланчи. Рядом с тюрьмой уже пылали деревянные дома. Старший надзиратель, чтобы спасти людей, приказал открыть двери всех камер. Более трехсот заключенных, вытянувшись в цепочку, под командой надзирателей, прижимаясь к реке, поднялись в гору, к больничному городку. Среди заключенных были осужденные за служебные преступления, за воровство, даже за убийство. Стихия огня, которая только что могла погубить каждого из них, дисциплинировала даже преступников.
Уже под вечер мы с Васей Липатниковым поднялись на берег, на тлеющие улицы еще утром стоявшего здесь города во всей его уездной красе. Мы шли, держась за руки, чтобы в едком дыму не потерять друг друга.
Почти каждую минуту, завидев наши силуэты, какие-то люди спешили к нам, спрашивали: «Не видели, случаем..?», «Не знаете, где..?».
Крик, плач, стоны. Сквозь все это, раздирающее душу, мы к полночи добрались до городского сада. Я не нахожу слов для сравнения. Тысячи людей, оборванных, босых, бродили по саду из конца в конец.
И все же в саду уже налаживался порядок. Коммунисты и милиционеры направляли детей в летний театр. Разбивались прибывшие из Вятки палатки. Население окружающих город деревень, по русской традиции, спешило на помощь погорельцам. Одни уводили семьи погорельцев в свои избы, другие пришли в сад с корзинами, полными хлеба, овощей. Кое-кто принес мыло, полотенце, какое-то белье.
Только к утру 27 мая шумный и беспокойный улей в городском саду притих, люди спали там, где их свалила усталость.
Утром 27 мая из Вятки прибыли походные кухни, и началась раздача горячей пищи. В первую очередь ее получали дети и старики. Запомнилось: соблюдая никем не устанавливаемый порядок, никто не толкался около кухонь, не пробивался вне очереди, ничего не требовал. Крестьянка, пришедшая из деревни, подавала кому-то краюху хлеба. Независимо от размера краюхи, получивший ее обязательно делился с сидящим рядом на траве, знакомый он или незнакомый. Общее горе объединяет людей!
Шабалинский волком партии с вечера 26 мая начал собирать пожертвования. На станции скопилось много телег, груженных всяким добром: кто что мог приносил на сборный пункт. Потом я узнал, что со всех концов уезда к Котельничу тянулись обозы с пожертвованиями.
Пожертвования шли не только из Котельнических и вятских деревень, сел и городов. Горе погорельцев душевно, как свою беду, восприняла вся страна».
Помощь пришла и к пожарным Котельнича. Правление Росгосстраха выделило на восстановление городской пожарной команды 10 тысяч рублей, а также закупило и передало бесплатно команде пожарно-техническое вооружение.
Л. Кудреватых заканчивает свой очерк картиной восставшего из пепла современного Котельнича:
Фотографии Котельнича после пожара Восстановление Котельнича после пожара После пожара в Котельниче в Российской Федерации осуществляется ряд мер, направленных на борьбу с пожарами, усиление пожарной охраны городов, промышленных предприятий, сельских населенных пунктов. 19 июля 1926 года в адрес народных комиссариатов РСФСР, ЦИК автономных республик, краевых, областных губернских исполнительных комитетов направляется циркуляр (президиума ВЦИК «О мерах усиления охраны имущества от пожаров», подписанный М.И. Калининым. Циркуляром предполагалось усилить пожарную охрану городов, промышленных, хозяйственных и культурно-просветительных учреждений, увеличить денежные средства на укрепление пожарной охраны, принять меры по скорейшей замене пожарных средств устаревшего типа механизированными. Последняя мера была предопределена обстоятельствами пожара в Котельниче, где примитивная пожарная техника, находившаяся на вооружении городской пожарной команды, не позволила успешно бороться с огнем. В 1926—1928 гг. в стране отмечается вспышка пожаров не только в городах, но и на промышленных предприятиях, в сельской местности, увеличивается число поджогов. Пожары на промышленных предприятиях нередко происходили из-за того, что их руководители и работники пожарной охраны, находившейся в стадии становления, еще не имели достаточного опыта в проведении предупредительных противопожарных мер, не располагали техническими средствами борьбы с огнем. Все это привело к тому, что результате крупных пожаров были уничтожены производственный корпус завода «Красная Этна» в Нижнем Новгороде, вагоно- сборочный цех Мытищинского вагоностроительного завода, трехэтажный производственный корпус ткацкой фабрики «Красный Перекоп» в Ярославле, суконная фабрика в Ульяновской области, крупный склад хлопка на фабрике «Красная ветка» близ Кинешмы. После пожара в Котельниче к наиболее трагичным последствиям привел пожар на мельнице крупчатого помола в местечке Капаево, расположенном на берегу Волги в 7 километрах от города Рыбинска. Мельница была одной из самых крупных в системе республиканского акционерного общества «Хлебопродукт». Пожар возник в одном из каменных корпусов мельницы, протянувшихся сплошной линией на расстоянии 300 метров вдоль берега реки. Громадный производственный корпус длиной 60 и высотой 40 метров выгорел дотла. В огне погибло все производственное оборудование и около 34 тысяч пудов пшеницы и первосортной муки Ущерб, причиненный пожаром, составил более 500 тысяч рублей. Причиной пожара послужило воспламенение трансмиссионных канатов в результате их пробуксовки С загоревшихся канатов огонь перекинулся на покрытые мучной пылью деревянные междуэтажные перекрытия. Пламя и дым быстро распространились на единственную внутреннюю лестницу и отрезали путь находившимся на всех этажах здания людям. Кто-то выключил электрический свет. Застигнутые пожаром люди потеряли ориентировку и не смогли выбраться из задымленных помещений. В огне погибли 14 рабочих, 26 человек получили тяжелые ожоги и отравления. В здании мельницы было установлено 1800 спринклерных головок. Однако при пожаре спринклеры не сработали. Незадолго до этих событий специалисты-гринельщики, наблюдавшие за установкой. были сокращены, технического надзора за ней не было, и при пожаре спринклерная сеть оказалась без воды. Это явилось одной из причин беспрепятственного развития пожара. Озабоченное случаями участившихся пожаров на промышленных предприятиях, Советское правительство осуществило ряд мер, направленных на предупреждение подобных пожаров. Совет Народных Комиссаров СССР 15 апреля 1927 года принял постановление «О мерах охраны государственных и имеющих государственное значение предприятий, складов и сооружений», согласно которому ответственность за принятие противопожарных и иных мер охраны фабрик, заводов, мастерских, складов возлагалась персонально на их руководителей. Это постановление в значительной мере дисциплинировало тех руководителей, которые не придавали должного значения сохранению государственного имущества. Пожарная охрана получила возможность активно воздействовать на лиц, ответственных по закону за пожарную безопасность. Но Советское правительство не ограничилось мерами в отношении повышения ответственности хозяйственных руководителей. Принимается важное решение о создании Государственного пожарного надзора. До этого момента пожарная охрана выполняла в основном функции тушения пожаров, но не осуществляла планомерного контроля за состоянием пожарной безопасности в городах, на промышленных предприятиях и в сельской местности. Уроки пожара в Котельниче и крупных пожаров на ряде промышленных предприятий показали, что в стране целесообразно иметь специальную государственную службу пожарной профилактики. 18 июля 1927 года постановлением ВЦИК и СНК РСФСР утверждается положение об органах Государственного пожарного надзора, на которые правительство возложило разработку общегосударственных и местных планов противопожарных мероприятий по предупреждению и улучшению тушения пожаров, а также контроль за состоянием пожарной охраны городов и важнейших объектов народного хозяйства. Создание в РСФСР и в других союзных республиках аппарата Государственного пожарного надзора сыграло громадную роль в предотвращении пожаров и позволило вовлечь рабочих и крестьян в активную работу по сбережению государственной собственности от огня. Вскоре были приняты энергичные меры по увеличению производства пожарной техники. К концу 1925 года народное хозяйство в основном было восстановлено. Рост промышленного производства дал возможность быстро осуществить перевооружение городской пожарной охраны — перейти с конной на автомобильную тягу. Ленинградский завод «Промет» объединения Тремасс (трест заводов массового производства) выпустил в июле 1926 года первый отечественный пожарный автонасос на полуторатонном шасси автомобиля АМО-Ф-15 с насосом производительностью 1200 литров в минуту. Изготовление пожарных автомобилей организуется также в Москве на заводе Автопромторга. К концу 1927 года на вооружении городских пожарных команд уже насчитывалось около 400 пожарных автомобилей. По сравнению с 1916 годом, когда пожарная охрана старой России располагала всего 11 пожарными автомобилями, это был колоссальный технический скачок вперед. Рост промышленности позволил организовать производство мотопомп, автоцистерн, пеногонов. В год стало выпускаться около :200 тысяч огнетушителей, что намного превысило довоенный уровень их производства. Наряду с пенными огнетушителями старых марок, такими как «Богатырь», «Пенобой», советские заводы наладили выпуск новых огнетушителей — порошкового «Тайфун» и углекислотного «Титан». Организуется массовое изготовление ручных пожарных насосов, являющихся тогда основным видом вооружения сельских добровольных пожарных дружин. К 1927 году ручных насосов производили более 7 тысяч в год. Их изготовляли заводы «Красный факел» в Москве и «Знамя труда» в Ленинграде. Начато производство на отечественных заводах автоматических установок тушения пожаров для пожароопасных предприятий, музеев, театров, уникальных зданий. Пожары в Котельниче и на некоторых промышленных предприятиях в середине 20-х годов явились своеобразным импульсом для развития пожарной техники и дальнейшего улучшения организации работы пожарной охраны. Индустриализация страны, и особенно развитие автомобильной промышленности, создала условия для перевооружения пожарной охраны и осуществления комплекса профилактических мер, давших возможность навсегда покончить с опустошительными пожарами. После Котельнича подобных стихийных пожаров в мирные дни на территории Советского Союза уже никогда не происходило.
