Завезенная из Нового Света трава никоциана (табак) стала с XVII века все активнее проникать в быт наших предков. Наряду с очевидным вредом для жизни и здоровья современники справедливо видели в ней некую основу безнравственности. Несколько позже обнаружилось, что курение таит в себе и угрозу пожара.
К тогдашним курильщикам применялись суровые меры. В Указе царя Михаила Романова 1634 года, в частности, говорилось: «…на Москве и в городах о табаке заказ (запрет) учинен крепкой под смертной казнью, чтоб нигде русские люди и иноземцы всякие табаку у себя не держали и не пили (не курили) и табаком не торговали. А кто русские люди и иноземцы табак учнут держать или табаком учнут торговать, и тех людей продавцов и купцов (покупателей) велено имать и присылать в Новую четверть (один из Приказов), и за то тем людям чинить наказанье большое бес пощады под смертной казнью, и дворы их и животы имая продавать, а денги имать в государеву казну».
За «табачную находку» (найденный табак) ст. 14 Соборного Уложения (1649 год) приговаривала «бить кнутом на козле». Ст. 16 указывала, что, если «стрельцы, гулящие и всякие люди будут в приводе дважды или трижды, и тех людей пытать и не одинова (не раз) и бити кнутом на козле или по торгам (публично), а за многие приводы у таких людей пороти ноздри и носы резать, а после пыток и наказанья ссылать в дальние юроды, где государь укажет, чтоб на то смотря иным так неповадно было делать». Ст. 18 гласила, что, если «объезжие головы и дети боярские, взяв откуп… табачника отпустят, а в Новую четверть и не приведут… тех голов и детей боярских пытать и наказанье чинить, бить кнутом, и в приказе им впредь не быть (не служить)». Иноземец Ганс Мориц Айрман отметил в дневнике: «…часто в городе происходят большие повреждения от огня, поэтому курение табаку публично запрещено под большим штрафом, ибо вследствие этого по вине неосторожных людей возникали из их лачуг неописуемые беды и погорело ценное добро». Проводились периодические облавы на «пьющих табак». Одна из них, в 1693 году, дала неожиданный результат: «зажигальником» оказался благочестивый старец Высокопетровского монастыря.
Царь-реформатор Петр I был заядлым курильщиком, того же требовал от своих подданных. Опасность пожаров в Белокаменной еще более возросла.
В 1699 году лорд Марниц фон Кармартер получил право торговать в городе табаком «и табачные немецкие трубки и коробочки, и иные мелочи, к тому табачному курению принадлежащие, привозить».
16 октября 1704 года в деревянной «Комедиальной Храмине» у Никольских ворот Кремля «во время действия челядник комедианта Фиршта, породою швед, сидя в нижних местах, пил табак. Приставленный надзирать за порядком в театре подьячий Посольского приказа, увидя, что швед пьет табак неискусно, из трубки пепел с огнем сыплет на пол с великим небрежением, стал ему говорить, чтобы он табак курить вышел на двор». В ответ на это «челядник бранил подьячего матерны, замахивался бить, хватался за саблю и кричал, что ему курить не запретит никто и не боится он никого». Тогда подьячий «пошел на театр и пожаловался Фиршту на неистовство его челядника». Но Фиршт вовсе «ничего не учинил на эту жалобу». Затем челядник Фиршта подьячего «изневесть с затылка ударил изо всей силы по лицу и разбил до крови». Потом уже «явились денщики и взяли буяна, который снова кричал невежливо, что ему табак курить никто не закажет, вынимал из ножен саблю и рвался из рук денщиков». Однако «его вывели из комедии, и за его неистовство, крик и за озорничество тут же учинено ему наказание бить батогами, чтоб ему и иным впредь неповадно было так безчинно и невежливо ь комедии поступать».
Столетием позже, сразу почти по завершении войны 1812 года, московский губернатор граф Ростопчин писал полицеймейстеру Ивашкину: «О том вашему превосходительству, как начальнику полиции, без сомнения, должно быть известно, что закон строго воспрещает курение табаку по улицам и что по предмету сему неоднократно были от начальства подтверждения. За всем тем, не один уже раз примечал я, что многие люди, разъезжая и ходя по улицам, а другие у ворот курят трубки, не встречая никакого в том препятствия, хотя от такого своевольства произойти может величайший вред для целого города.
Беспорядок сей, конечно, не мог иметь места в столице, если бы за сим обращено было более смотрения со стороны чиновников полицейских. Поставляя обстоятельство сие в виду вашего превосходительства, я вынужден вторично предписать вам кому следует подтвердить о неослабном наблюдении, дабы никто и нигде по улицам табаку не курил, для чего, обвестя предварительно жителей московских, вы не оставите внушить им, что с ослушниками в таковом случае неупустительно будет поступлено по законам».
26 августа 1816 года в девятом часу вечера на Тверской улице квартальным надзирателем Ильиным был задержан за курение трубки отставной конной гвардии поручик Карл Элцнер, который «с грубостью отвечал ему, что многие курят, и хотел идти». Но задержанному нарушителю противопожарных правил был сделан «выговор с подтверждением, чтоб впредь от подобных неблагопристойностей и неуважения к полиции воздерживался, в противном же случае подвергнет себя действию законов».
Однако число любителей табака в Москве продолжало множиться. Обеспокоенные власти строго запрещали курение в общественных местах, вплоть до 1865 года. «Никто не дерзал курить на улицах», – вспоминал современник. Впрочем, запрет дал половинчатый эффект: застигнутые врасплох курильщики в испуге пред немалым штрафом и скандалом бросали папиросы куда попало, и не раз пожары в городе вызывались именно этими невольными «поджигателями».
«Устав о наказаниях» 1864 года определил «за курение табаку на сеновалах, чердаках и т.п.», а также «в хвойных лесах табаку или сигар в жаркую и сухую погоду» штраф до десяти рублей. За курение же «на улицах и площадях, где это воспрещено», штрафовали до 1 рубля. Торгующие табаком заведения Москвы обязаны были иметь специальные «свидетельства на местную раскурку».
В ночь на 12 июля 1872 года в районе улицы Остоженки вспыхнул большой пожар. Загорелись 15 деревянных домов, Зачатьевский монастырь. Московские же шутники-курильщики еще несколько дней демонстративно прикуривали от тлеющих головешек пожарища.
По «Уставу пожарной команды» 1899 года курение табака на улице и на пожаре всем пожарным служителям строго воспрещалось. Огнеборцы должны были стать для москвичей примером достойного поведения.
Громадное число пожаров, гибель людей и имущества, подорванное здоровье – такова была всегдашняя расплата за курение. Фольклор прошлого нелестно отзывался о любителях табака: «Кто табак пьет да курит. Святого Духа из себя турит»; «Кто курит табак, тот хуже собак»…
