Кириллов Митрофан Андреевич (1844)

Митрофан Андреевич Кириллов родился 22 ноября 1844 года. Был женат, имел 4 детей.

На службе с 25 марта 1865 года:

• подпоручик (с 7 июня 1865 года);
• поручик (с 11 марта 1868 года);
• штабс-капитан (с 21 июня 1872 года);
• капитан (с 10 апреля 1875 года). С 1876 по 1877 гг. командир 12-й роты 86-го пехотного Вильманстрандского полка;
• 17 апреля 1878 г. переведен в лейб-гвардию Резервный пехотный полк штабс-капитаном (с 12 апреля 1878 года), назначен командующим 13-й ротой;
• в 1882 году командир 5-й роты, которой командовал ротой 14 лет 1 месяц;
• полковник (с 30 августа 1889 года).
• командир 172-го пехотного резервного Пултусского полка с 19 августа 1890 года по 17 июля 1897 года;
• командир 14-го пехотного Олонецкого полка с 17 июля 1897 года по 15 мая 1898 года;
• Санкт-Петербургский брандмайор с 15 мая 1898 года до 1904 года (генерал-майор).

15 мая 1898 года высочайшим приказом назначен петербург­ским брандмайором полковник Кириллов. До этого дня он был известен как воин, участвовавший в боях. Произведен в офицеры 28 марта 1865 года. До чина полковника включительно состоял на службе в кадровом лейб-гвардии резервном полку.

Назначение М.А. Кириллова петербургским брандмайором сов­пало со временем реорганизации пожарной команды, предпринятой градоначальником генерал-адъютантом Н.В. Клейгельсом. М.А. Кириллов «горячо принялся за дело улучшения команды, вникая в малейшую подробность… пожарной охраны в столице».

Однако первые шаги брандмайорства М.А. Кириллова в пожар­ной команде ее служителями, да и общественностью города, вна­чале были восприняты весьма противоречиво. 17 января 1900 года городские газеты подвергли пожарную команду и брандмайора М.А. Кириллова жесточайшей критике, поводом для которой по­служил трагический пожар.

В 3 часа ночи, 17 января 1900 года, произошел страшный по сво­им последствиям пожар в доме Струбинского, под № 19-21, на углу Апраксина переулка и набережной Фонтанки.

В надворном 6-этажном флигеле, населенном «мелким рабо­чим людом», торговцами, разносчиками, на площадке 3-го этажа одной из лестниц загорелись «чуланы, набитые всевозможною негодною рухлядью». Из 3-го этажа пламя через деревянные площадки и потолки чуланов проникло в 4-й, 5-й и 6-й этажи, а затем через прогоревшую дверь проникло под крышу, охватив над флигелем все чердаки. Вся лестница, начиная с 3-го этажа до верха, служившая единственным выходом для расположенных по ней 12 квартир, была объята пламенем, яростно устремившимся по ее пролету вверх, как в дымовую трубу. Стали загораться оби­тые клеенкой двери, и квартиры 5-го и 6-го этажей заполнил дым.

Проснувшиеся жильцы, желая узнать в чем дело, стали открывать двери квартир на лестницу и с ужасом увидели, что вся она охвачена пламенем. Вместо того чтобы закрыть за собою двери, жильцы квартир с 6-го этажа оставили их открытыми и, «бросившись к окнам, видя себя отрезанными огнем и дымом, ста­ли разбивать в них стекла и выламывать оконные рамы, отчаянно взывая о помощи». Как только было разбито первое окно, образовалась тяга, и пламя с лестницы через открытую дверь ворвалось в квартиру, охватывая одну комнату за другой. Жильцы кинулись в самую отдаленную комнату, где также стали выбивать и выламывать окна, так как там «из-за дыма и жара быстро надвигавшегося пламени, оставаться более без риска сгореть заживо уже не было возможности».

Между тем от душераздирающих криков, несшихся сверху одно­временно из двух этажей, 6-го и 5-го, проснулся весь дом. Привели в действие имевшийся в дворницкой пожарный сигнал, который, как потом оказалось, бездействовал, и, видя, что «пожарные все не едут», побежали «заявлять о пожаре в управление 2-го участка Спасской части, помещавшееся по Ягодному проезду внутри Ап­раксина двора, откуда по телефону дали знать о пожаре в Спас­скую часть».

Тем временем жильцы 5-го и 6-го этажей, оказавшись в огненной западне, видя себя обреченными на неминуемую смерть, уже не из желания спастись, а лишь стремясь положить конец «мучительному поджариванию живьем в пламени, один за другим стали выбрасываться на двор из 6-го этажа, с высоты более чем 11 саженей. Все они, падая, попадали или на булыжную мостовую или проваливались в каменные спуски, в подвалы, ударяясь головою об камни, причем у них из ушей, носа и рта в момент удара била фонтаном кровь. Большинство бросавшихся убивались на месте, некоторые же, когда их поднимали, еще проявляли слабые признаки жизни, умирая или тут же, на дворе, спустя несколько минут, или по дороге в Обуховскую больницу, куда их отвозили наваленными на легковых извозчиках». Было страшное, действительно незабываемое зрелище при зловещем отблеске ярко-красного пламени, яростно вырывавшегося во всю ширину огромных окон 3-го, 4-го, 5-го, 6-го этажей, откуда бросались люди, масса жильцов, висев­ших на подоконниках и моливших о спасении, также готова была ежеминутно броситься вниз на «заваленный окровавленными тру­пами и залитый кровью двор; шумевшая, волновавшаяся толпа, кричавшая и произносившая ругательства… все это вместе взятое производило жуткое впечатление». Первой на место пожара при­была ближайшая, Московская часть.

Брандмейстер ее Я.У. Тутыгин, вбежав во двор, сделал попытку своим криком оста­новить бросавшихся и приказал ввезти во двор механическую лестницу и принести спасательный мешок, который пожарные пробо­вали растянуть внизу в горизонтальном положении, наподобие подхватного полотна, чтобы хоть немного ослабить удар о землю падавших сверху людей. Однако эта мера не помогла. Никого под­хватить на узкий мешок не удалось, и «пожарные, видя, что им грозит опасность быть самим убитыми падающими с высоты людьми, бросив мешок, устремились к своей лестнице, которую, как и вто­рую, механическую лестницу Спасской части, для ускорения при­шлось провозить прямо через лежавшие на пути трупы разбивших­ся людей». Убедившись, что на 6-м этаже потерявшие всякое самообладание люди не станут ждать лестницы и выбросятся ранее, чем она будет выдвинута до нужной высоты, пожарные Московской части по приказанию своего брандмейстера направили лестницу в 5-й этаж, по которой ими и были благополучно спасены свыше 40 человек: люди спускались и по лицевой и по обратной сторонам лестницы одновременно. По установленной к тому же 5-му этажу лестнице Спасской части в квартиру, где находились люди, про­брались брандмейстер Тутыгин, помощник его Котович и пожарные Шальтис и Казенов, которые, рискуя жизнью, помогали спасавшим­ся жильцам переходить на лестницу. Для предотвращения падения лестницы они закрепили обе ее оттяжные веревки за ручку двери и за круглую печь.

По № 3 прибыл брандмайор. Он приказал брандмейстеру Ка­занской части Гланареву пробиться в квартиры 6-го этажа. Когда им это удалось сделать, там уже не было ни души – все выброси­лись…

Совместными усилиями 6 пожарных частей, работавших с по­мощью 3 паровых машин и 7 ручных труб, распространение пожара удалось задержать, выгорели лишь 2 квартиры флигеля.

После этого пожара и появились обличительные статьи, которые обвиняли «в разразившейся массовой катастрофе» Петро­градскую пожарную команду и брандмайора Кириллова. Но наду­манные обвинения некомпетентных журналистов вскоре прекрати­лись, уступив место хвалебным статьям, возвестившим, что за этот пожар брандмейстер Московской части Тутыгин, его помощник Ко­тович и пожарные Шальтис и Казенов получили медали «За спасе­ние погибавших».

Тем не менее, сразу же после критических выступлений прессы брандмайор выезжает за границу для пополнения профессиональных знаний. Там он в ряде европейских столиц изучает вопросы организации пожарной охраны, а также службу и вооружение пожарных команд. Новые «приобретения» он внедряет в практику работы Петербургской команды. Вот некоторые из них.

По его распоряжению в команде вводятся ежедневные «пожарные учения», на которые всегда съезжаются по две смеж­ные части. Назначение служителей на высшие оклады стало про­водиться «только по особому экзамену». Последнее распоряжение в первый же год улучшило состав нижних чинов команды. В 1899 году под руководством брандмайора «выработана новая пожарная инструкция». Ввиду роста числа пожаров им возбуждено ходатай­ство «об увеличении состава команды и окладов ее чинов, улучшении сигнализации, повсеместной постановкой как в домах, так и на улицах сигнальных общедоступных аппаратов с заменой воздушно­го кабеля подземным». Брандмайор ходатайствовал об устройстве пожарного водопровода «с сильным напором и кранами, расположенными на расстоянии 50-100 саженей один от другого, что дало бы возможность сократить количество бочек в команде».

В 1901 году временный Чернореченский резерв заменяется по­стоянным. Для него возведено «по проекту брандмайора новое здание по образцу заграничных пожарных станций, со всеми но­вейшими приспособлениями».

В этих делах и заботах брандмайор не забывал о главном – повышении боеспособности команды за счет ее технического перевооружения. В 1904 году число паровых труб в команде было доведено до 11. На летнее время в боевой расчет включался спе­циально оборудованный пароход «Пожарный». В пожарной команде расширяется специализация. Зарождаются газодымозащитная и водозащитная службы. При пяти частях: Московской, Нарвской, Спасской, Васильевской, Шлиссельбургской – учреждаются «санитарные станции», снабженные всем необходимым для оказания первой медицинской помощи на пожарах. В боевые расчеты вводятся всевозможные приспособления, облегчающие труд пожарных: устроен паровой обогреватель для отогревания замерзших труб и рукавов, выданы переносные электрофонари и т.д. Все части были оборудованы телефонами. Пожарную тревогу объявляли не уда­рами в ручной колокол, как было ранее, а при помощи электрических тревожных звонков. Несколько изменился выезд частей. Их обозы следовали на пожар в следующем порядке:

1. Верховой, на обязанности которого было указание дороги следующему обозу, предупреждение публики о приближении пожарного обоза, и то же для извозчиков.
2. Линейка, запряженная четверкой. На линейке выезжали служители и брандмейстер или его помощник, вывозился ручной инст­румент, рабочее снаряжение служителей, складные лестницы и спасательные веревки с карабинами.
3. Трубный ход с ручной трубой (большой), запасом рукавов.
4. Бочечный ход в составе трех бочек, каждая из которых вывозилась конной парой. При одной бочке был установлен насос и к нему стендер и 125 сажен рукавов. Все это предназначалось для пополнения бочек водой из водоемов и от пожарных гидрантов.
5. Механическая лестница со спасательным мешком и веревка­ми. Запряжка – в зависимости от типа лестницы – парная или тройка.
6. Паровая машина – запряжка парная или тройка.
7. Фургон с рукавами в количестве 250 сажен диаметром 2,5 дюйма и углем для паровой трубы.

Остающийся в частях резерв на случай крупных пожаров вывозил насос, стендер, 125 сажен рукавов диаметром 2 дюйма и складную лестницу.

Постоянные резервы на окраинах города, которые сдерживали возникающие здесь пожары до прибытия основных сил, имели одну ручную трубу, насос и удлиненные складные лестницы.

Ранее мастерскими пожарного депо был изобретен водораспылитель «Победа». Брандмайор тут же, на Монастырском поле, про­водит опыты тушения нефтяных остатков распыленной водой и, получив удовлетворяющий его ответ, вводит эти распылители на вооружение пожарных частей. Внимательно следит он за изготовлением на заводе «Фрезе и К» первого пожарного автомобиля и, как только он прошел испытание, 6 июля 1904 года ставит его в боевой расчет Александро-Невской части.

Все новое он помещает в «пожарный отдел» первого полицейского музея, созданного при полицейском резерве Казанской части, на улице Офицерской, 28. Стараниями брандмайора М.А. Кириллова вскоре здесь был «собран весь материал, дающий возможность судить о постепенном развитии пожарного дела в столице». По полноте собранной коллекции музей «является единственным в России» – так оценивали его знатоки пожарного дела.

Умелые и самоотверженные действия пожарных и их бранд­майора при пожарах во французской церкви на Конюшенной улице, в здании Главного Штаба, в Академии художеств, в складах «Новой Голландии», на канатной фабрике, напрочь оттеснили критические выступления со страниц печати.

Вот, к примеру, как оценивали действия брандмайора Кирилло­ва уже в феврале 1900 года:

С каждым годом росло мастерство брандмайора по управлению силами на пожарах. За умелое руководство командой, М.А. Кириллов был произведен императором в чин генерал-майора, а пожарные служители, которых он водил в битвы с огнем, уверовали в своего «предводителя». Он же на эту их веру отвечал вниманием и заботой к каждому. В.С. Рудницкий в 1903 году в историческом очерке «Пожарное дело в Санкт-Петербурге» писал:

Большое внимание брандмайор уделял вопросам охраны труда пожарных служителей. Едва ознакомившись с работой команды и ее частей, М.А Кириллов объявил «правила для предохранения пожарных при обращении с электрическими проводами», а боевым расчетам были выданы резиновые галоши для работы с приборами, находящимися под напряжением, и специальные ножницы для пере­резания электропроводов. Впоследствии были изданы инструкции об обращении с лошадьми и др. Боевое снаряжение пожарных служи­телей пополнилось широкими поясными ремнями с парашютами.

Служителей, отличившихся на пожарах своей энергией и неустрашимостью, по ходатайству брандмайора награждают серебря­ными именными часами и нагрудным значком. Подобный способ награждения нижних чинов «несомненно должен был поднять дух команды и заставить служителей добиваться получения почетной награды».

Не забывал брандмайор пожарных служителей и в дни всенародных торжеств. В мае 1903 года он был среди особо почетных гостей на торжественном приеме в Александровском зале Думы и на парадном обеде в Меньшиковском дворце, устроенных городски­ми властями в честь 200-летия города на Неве с особым размахом, «великолепные залы, роскошный стол, большой оркестр». А в это время депутации заслуженных пожарных принимали в Михайлов­ском манеже, подавали «петровские» щи с мясом и котлеты с макаронами. Здесь для них гремел оркестр пожарной команды, вы­ступали гармонисты и клоуны. Пожарным чинам, несущим службу в частях, также был устроен праздник с бесплатным угощением и подарками. Всем служителям команды в этот памятный день было «высочайше предоставлено право ношения на груди юбилейного знака», а на пуговицах их обмундирования впервые появился госу­дарственный герб.

Едва улеглись воспоминания о пережитых для России днях, как брандмайору Кириллову выпала почетная миссия – отмечать сто­летний юбилей городской пожарной команды. Торжество по этому случаю состоялось 24 июня 1903 года в том же Александровском зале Городской Думы. «Зал был эффектно декорирован цветами и зеленью, на двух противоположных концах его были поставлены два огромных красных щита с инициалами основателя пожарной команды императора Александра I и ныне царствующего Государя Императора Николая II с цифрами «1803-1903». Щиты эти были украшены изящно сделанными пожарными аксессуарами и армату­рами», – отмечал журнал «Нива» (№ 27).

На торжестве присутствовали руководители городской власти и представители пожарных обществ «По совершении молебствия с провозглашением многолетия всем ныне здравствующим борцам с пожарным бедствием состоялся обычный праздничный завтрак с тостами и речами». Пожарные демонстрировали свои костюмы, приемы боевой работы. Периодическая печать завершила описание этого торжества столичной пожарной команды следующими словами: «Пусть же ея столетний юбилей будет ясно обозначен­ным рубежом, за которым начнется ея особенно усиленный рост и развитие, в полное соответствие с развитием огромного города, растущего вверх и вширь не по дням, а по часам».

Этому напутствию брандмайор М.А. Кириллов следует все по­следующие годы и немало преуспевает. Весной 1906 года в журнале «Друг пожарного» читаем: «Кто хоть мало-мальски присмотрел­ся к нашим петербургским пожарным, тот уже давно заметил, что они преуспевают ежегодно…

Брандмайор Кириллов все свое внимание обратил на внутреннюю жизнь пожарных. Очень много он потрудился для достижения полной чистоты в казармах служителей, в конюшнях, в трубных и в остальных помещениях пожарных частей.

Особое внимание им было обращено на пищу служителей, бла­годаря чему пожарный хлеб (домашнего изготовления) находится и сейчас на высоте искусства хлебопечения.

Затем видная сторона деятельности Митрофана Андреевича заключается в том, что он привлек к пожарной службе способных лиц, которые и в настоящее время приносят огромную пользу в этом деле. Назовем Н.П. Требезова, Г.Н. Ревского, А.А. Язвицкого и других, которые с таким рвением принялись за свои новые обязанности и так все у них пошло успешно, что даже старые служаки подтянулись.

Кому ранее приходилось случайно проходить мимо пожарной части, тот, наверно, помнит, как происходила закладка пожарного обоза: шум, крики, подчас ругань прислуги, и даже лошади вторили служителям и как-то особенно громко ржали. А теперь? Теперь вся команда при закладе точно в рот воды набрала. Все хранят долж­ное молчание, каждый делает то, что ему приказано брандмейстером

Но вот проходит две минуты, и пожарный обоз готов к выезду. Брандмейстер быстро идет к линейке, садится, командует: «Шагом марш, садись, рысью!». И в полном порядке «серые герои» следуют к месту пожара.

Прибыли на пожар – опять молчание; каждый служитель дела­ет свое дело, и только слышно громкий голос брандмейстера, ко­торый отдает приказания.

Вот ставят механическую лестницу, тоже почти без слов, лишь слышны указания и команды старшего при ней.

Пожар потушен!

Служители устали; их не заставляют, как было раньше, идти домой пешком. Нет, это уже отошло в область предания, так как теперь приказано, что служителям нужно поскорее добраться до­мой, чтобы после трудной работы привести обоз в порядок и, от­дохнув, со свежими силами быть снова готовыми к борьбе с огненной стихией.

Не можем еще умолчать об одной реформе, введенной М.А. Кирилловым. Нет более диких криков верхового (которого принято у нас называть скачком), это заменено рожком; на пожар­ной линейке стоит трубач, который во все время следования пожарных к месту пожара играет кавалерийские сигналы, чем предупреждает прохожих, кучеров и извозчиков. Этот трубный звук далеко слышен, и обыватели поспешно дают дорогу для проезда пожарных…

Наверно, еще много, много сделал бы М.А. Кириллов, но он как-то внезапно подал в отставку и теперь отдыхает от тяжелой пожар­ной службы, которая немало отнимает здоровья и сил человека». Так завершает автор, пожелавший остаться неизвестным, свое повествование о замечательном человеке и руководителе петербург­ских пожарных.

Награды:

• орден святого Станислава 3-й ст. (1870 г.);
• орден святой Анны 3-й ст. (1873 г.);
• чин капитана (1875 г.);
• орден святого Станислава 2-й ст. (1886 г.);
• чин полковника (1887 г.);
• орден святой Анны 2-й ст. (1893 г.);
• орден святого Владимира 4-й ст. (1896 г.);
• орден святого Владимира 3-й ст. (1899 г.);
• французская Золотая медаль 1-го кл. (1901 г.).

Источник: Рыцари огня: очерки по истории пожарного дела. Н.Н. Щаблов, В.Н. Виноградов. – С-Пб: 1997.