12 ноября 1472 года морозная Москва торжественно встречала приехавшую из далекой Италии Зою Палеолог, племянницу последнего императора Византии Константина, нареченную в жены Великому московскому князю Ивану III. Большой санный поезд царевны и ее спутников, ныряя в сугробах, медленно ехал по кривым московским улицам. Толпы румяных женщин и бородатых московитов, одетых в овчины и меха, радостно приветствовали заморскую невесту Великого князя. Гулко ударили колокола, когда роскошные сани знатной византийки миновали Фроловские ворота и въехали в Кремль, где ее уже ждали будущий супруг, митрополит, духовенство и боярская знать. В тот же день в Успенском соборе Зоя была обвенчана с Иваном III. Престарелый митрополит Филипп причастил их и едва слышно доверительно сказал Зое: «Приобщается во оставлении грехов и в жизнь вечную царица София. Так отныне будет имя твое на святой Руси».
София Палеолог
Ставшая великой московской княгиней, София родилась в царской семье Палеологов на Босфоре, в столице Византийской империи Константинополе, центре греческой (православной) христианской веры. После падения Византии в 1543 году под ударами турок семья Палеологов нашла убежище в католическом Риме, где руки знатной православной красавицы домогались многие кавалеры аристократических фамилий. Но хитрый папа Павел II, а затем его преемник расчетливый папа Сикст IV были заинтересованы в брачном союзе юной Зои Палеолог с овдовевшим Великим московским князем Иваном III, они преследовали тайную цель через нее приобщить православную Русь к католической вере.
Картина «Московский Кремль при Иване III» (1921 год, автор: Васнецов Аполлинарий Михайлович)
Почитатель святой бедности римский первосвященник не пожалел денег для снаряжения пышного кортежа для «королевы русских», проследовавшего с большими почестями через города Европы в немецкий порт Любек, далее морем в славянский Колывань, Псков, Великий Новгород и в Москву.
Зою сопровождала представительная свита: католический епископ Антоний, византийские политики, греческие ученые, православные богословы, итальянские строители, врачи, ювелиры, мастера-денежники. Предполагалось, что византийская царевна, наряду с различными редкостями и подарками, привезла в Москву и древние манускрипты, получившие в дальнейшем известность как Либрерия (библиотека) Ивана Грозного, поиски которой ведутся вот уже более трехсот лет.
Великая княгиня София Палеолог известна на Руси не только своей драгоценной Либерией, а в большой мере как воительница за расширение и укрепление Московского княжества, как решительная сторонница политики своего мужа Ивана III по избавлению Руси от кабалы золотоордынских ханов; не без ее влияния средневековая Москва становится фактическим центром восточного православия – Третьим Римом, преемником поверженной мусульманами Византийской империи.
Тайна и поиски библиотеки Ивана Грозного
Следы существования таинственной Либрерии (библиотеки) появляются только спустя сто лет после приезда в Москву Софии Палеолог. Свидетелем наличия в Кремле древних манускриптов выступает дерптский пастор Иоганн Веттерман. В известной исторической ливонской хронике содержатся сведения о том, что царь Иван Грозный велел показать Веттерману библиотеку из 800 редчайших рукописных и печатных книг на греческом, латинском и древнееврейском языках, хранившихся «в кремлевских двухсводчатых подклетях». В числе увиденных Веттерманом книжных сокровищ значились ранее утраченные или малоизвестные сочинения Аристотеля, Светония, Тацита, Цицерона, Полибия, Вергилия и других знаменитых писателей, географов и историков. Веттерман составил список книг древних авторов, но от их текстового перевода уклонился, сославшись на недостаточное знание языков, а точнее, вероятно, из-за боязни навеки остаться пленником деспотичного русского царя.
Ориентировочно можно считать, что пастор Веттерман видел библиотеку не позже начала 1571 года. Это последний человек, которому посчастливилось лицезреть книжные сокровища величайшей ценности, в дальнейшем их следы теряются в дымной мгле пожаров и лабиринтах кремлевских построек. Поиски сокровищ и библиотеки Ивана Грозного активно проводились при Петре I. Некий пономарь Конон Осипов изрыл шурфами и траншеями кремлевскую землю, но ничего путного не нашел. Были и другие безрезультатные поиски таинственных сундуков с сокровищами и манускриптами Либрерии. В советский период выдающийся историк и археолог Игнатий Стелецкий настойчиво разыскивал Либрерию Ивана Грозного и подлинный список книг Веттермана, но и ему не сопутствовала удача, он умер в безвестности, так и не осуществив мечту своей жизни. И в наше время в печати появляются версии о тайниках на территории Кремля, в которых спрятаны сундуки с книгами Либрерии и баснословными сокровищами Ивана Грозного и Бориса Годунова.
Надо иметь в виду, что большинство древних рукописей, книг, документов, икон и других национальных русских сокровищ относятся к XVII веку, а то, что было в Москве до этого, то безвозвратно утрачено в междоусобицах, войнах, при стихийных бедствиях или стало жертвой губительных и частых пожаров.
Допуская, что библиотека могла уцелеть при всех московских пожарах, происшедших до 1571 года, когда книги из нее были показаны Веттерману, известный историк Москвы И.Е. Забелин, однако, ставит под сомнение ее сохранность после жесточайшего пожара в мае 1571 года, уничтожившего до основания весь город. По своим гигантским масштабам и тяжелейшим последствиям этот пожар столицы России не имеет аналогов в истории мировых огненных бедствий.
Великий пожар в Москве
На закате царствования Ивана Грозного (1530-1584 гг.), когда в состав Русского государства вошли Казанское и Астраханское ханства, а Ермаку предстоял героический поход в глубь Сибири, в пределы нашего отечества вторгся неожиданно крымский хан – Девлет-Гирей. Во главе стотысячной конницы крымских и ногайских татар он, не без помощи изменников, форсировал полноводную Оку и в начале мая 1571 года устремился к Москве, к обороне которой должных мер принято не было. Царь, находившийся с небольшим опричным войском в Серпухове, услышав страшную весть о набеге татар, немедленно умчался с семьей и охраной в Александровскую слободу. Земские и опричные воеводы действовали разрозненно и не смогли остановить татарскую конницу на подступах к столице, войска отступили, на улицах города они смешались с толпами испуганных людей и потеряли всякую боеспособность. Спасаясь от извечного и жестокого врага, в Москве искали защиту тысячи людей из окрестных слобод, сел и деревень; улицы, жилые дома, осадные подворья, церкви, монастыри оказались переполненными сверх всякой меры. Когда распространился слух, что татары подошли к южным окраинам города, масса народа хлынула к самым отдаленным от врага северным воротам, здесь и в прилегающих улицах возникла страшная давка, массы людей так плотно стеснились в три ряда, что верхние шли по головам и нещадно давили нижних.
Девлет-Гирей явился в пределы Москвы утром 12 мая, но пойти на штурм города не отважился. Татары одновременно подожгли окраины Земляного города в нескольких местах, использовав зажигательные стрелы. Хан разместился в Симоновом монастыре и оттуда наблюдал за начавшимся пожаром, о котором летописец скупо напишет: «…Москва запылала, на царском дворе, в каменных палатах даже железные связи перегорали и разрушались, медь текла аки воск, церкви каменные рушились, а деревянные горели как лучина, люди в глубоких подвалах, погребах, землянках сгорали и задыхались от чада и невыносимой жары».
Обратимся к очевидцу пожара, одному англичанину, имя которого история не сохранила.
12 мая 1571 года в день Вознесения крымский хан пришел к городу Москве. Татары зажгли город… Утро было чрезвычайно хорошее, ясное и тихое, без ветра, но когда начался пожар, то поднялась буря с таким шумом, как будто обрушилось небо, и с такими страшными последствиями, что люди гибли в домах и на улицах. На расстоянии 20 миль в окружности погибло множество народа, бежавшего в город, где все дома и улицы были так полны людьми, что некуда было притесниться; все они погибли от огня, исключая некоторых, искавших спасения через стены в реке, где многие из них потонули. Большое число людей сгорело в погребах и церквях, между прочим 30 человек погибло в погребах Английской (торговой) компании. Это великое и ужасное и внезапное разрушение, постигшее московитян, сопровождалось невиданной бурей, и под конец погода снова прояснилась, стала тихой, так что уцелевшие могли ходить и видеть великое множество трупов людей и лошадей, не говоря о тех, кто превращен в пепел. Молю бога не видеть впредь подобного зрелища… Число погибших при разорении Москвы показывает такое громадное, что я не решаюсь передать его. Скажу только, что из окрестностей Москвы на 60 миль и более и восьми человекам не удалось спастись в городе.
Приведем выписку из записок немца Генриха Штадена, толмача, опричника и торгового агента.
Поначалу татарский хан приказал подпалить увеселительный двор великого князя – Коломенское, в одной миле от города. На другой день он поджег Земляной город – целиком все предместье; в нем было много монастырей и церквей. За шесть часов выгорели начисто и город, и Кремль, и Опричный двор, и слободы. Была такая великая напасть, что никто не мог ее избегнуть! В живых не осталось в городе и трехсот боеспособных людей. Одним словом, беда, постигшая Москву, была такова, что ни один человек в мире не смог бы того себе представить!.
А Девлет-Гирей, разорив Москву, устремился в Крым за Перекоп, по пути разграбив и предав огню Рязанскую землю, уведя в рабский полон до 150 тысяч русских людей.
Теперь необходимо пояснить, что именно тихая и жаркая погода явилась причиной возникновения небывалого огненного шторма, приведшего к гибели Москвы. О поджоге татарами окраинных домов в Земляном городе жители были оповещены звоном церковных набатов, но при всеобщей сумятице никто и не пытался бороться с небольшими очагами горения, возникшими от зажигательных стрел.
Ветра не было, но в какой-то момент, когда огонь набрал силу, в зону горения резко усилился приток свежего воздуха, перегретые продукты горения устремились ввысь, над городом образовался гигантский атмосферный дымоход, в жерло которого со страшной силой всасывалось все, что могло гореть. Холодная верхняя атмосфера и перегретые продукты горения от пылающих строений внизу создали над городом перепад температуры, что способствовало вертикальной тяге воздуха. На улицах и площадях ветер достиг силы урагана, вырывались с корнями деревья. Расчеты показывают, что в короткое время огонь поглотил не менее 500 тысяч куб. м древесины (дома из сосны и дуба, дворовые постройки, дощатые мостовые). Как только горючая среда иссякла, ветер сразу утих, сгоревший город объяла тишина отчаяния и смерти. Некогда многолюдная столица Руси полностью обезлюдела, стала пустынной – «яко поле».
Погибших во время пожара некому было хоронить, их пришлось сбрасывать в Москву-реку, и трупов оказалось такое множество, что на полноводной реке образовался затор, и она вышла из берегов, пришлось поставить специальных людей, чтобы спускать тела погибших вниз по течению.
Историк С.М. Соловьев на основании иностранных источников количество погибших определяет в 800 тысяч человек, но эта астрономическая цифра требует уточнения. Сошлемся на посланника английской королевы Д. Флетчера, свидетельствующего, что в Москве до сожжения ее крымцами насчитывалось по переписи 41500 домов; если в каждом из них проживало не менее 5 душ, то население города составляло немногим более 200 тысяч человек, не считая челяди и холопов, все они стали жертвой огня, в том числе глава Боярской (государственной) думы князь И.Д. Бельский, а также множество других государственных именитых людей. Избежал гибели только митрополит Кирилл, просидевший с духовенством в белокаменных стенах соборной церкви Успения. Общее количество погибших в результате пожара составило около 300 тысяч человек, включая как постоянных жителей, так и пришлый народ, искавший защиту от татар в стенах города.
Успенский собор, в котором московское духовенство спасалось при Великом пожаре
Невосполнимый урон пожар нанес духовной жизни россиян. Огонь уничтожил все имеющиеся в столице 2000 монастырей и церквей, множество часовен и домашних молелен, стены которых украшали не менее 50 тысяч икон, многие из них в дорогих окладах, византийского и древнерусского письма, погибли все мастера московской школы иконописи. В царских приказах и дворцовых строениях сгорело множество сокровищ, государственных актов и архивов, в том числе, вероятно, и Либрерия Ивана Грозного.
Заметим, что многие иноземные путешественники, дипломаты, купцы, которых Россия прельщала дивными мехами, льном, пенькой, воском, смолой, моржовыми клыками, считали Москву самым крупным городом средневекового мира. Английский мореплаватель Ричард Ченслор, посетивший Россию по торговым делам в царствование Ивана Грозного, пишет: «Москва очень велика. Я считаю, что город в целом значительно больше, чем Лондон с предместьями». Далее он отмечает, что царь располагал громадным количеством ювелирных изделий, золотой и серебряной посуды. Для перевозки этих сокровищ из Москвы в Нижний Новгород перед татарским набегом потребовалось 150 больших повозок. Ченслора поразил роскошью походный шатер Ивана Грозного, покрытый золотой парчой и украшенный драгоценными камнями, подобного великолепия не имели короли Англии и Франции.
Средневековая Москва была не только сосредоточением колоссального богатства, но и центром международной торговли и ремесленного производства. В одном Китай-городе насчитывалось до 25 тысяч различных лавок, причем для каждого торговца или ремесленника отведен особый ряд, даже для немецких и восточных купцов, торгующих золотой и серебряной парчой, бархатом, сукном, шелковыми полотнами, ювелирными украшениями, металлическими изделиями.
Московские мастера добывали и обрабатывали природный белый камень, изготовляли сборные деревянные дома и мосты, прочный кирпич, известь, краски, обожженную посуду, таганы, различные повозки, конские сбруи и седла, кожу, меха, овчины, одежду и обувь, железные и ювелирные изделия, льняное полотно, умельцы лили звонкие колокола, малые и большие пушки, ковали топоры и мечи, делали порох, ножи, секиры, копья, кольчуги, латы, пищали и другое войсковое снаряжение. Но в час разорения Москвы 12 мая 1571 года все богатства города, его дома, ремесла, торговлю и самих жителей поглотила огненная пучина.
Долгое время пожарище источало такой невыносимый трупный запах и смрад от павших лошадей, скота, что в городе трудно было дышать.
Царь Иван Грозный не захотел возвращаться в сожженную Москву и большую часть времени проводил в Вологде, где вершились все государственные дела. Как пишет английский торговый агент Джером Горсей, он принял энергичные меры, чтобы вновь отстроить и заселить столицу. В Москву по царскому указу было собрано 7 тысяч строителей, плотников и каменщиков. В опустевшем городе были поселены в принудительном порядке много ремесленников, богатых купцов и торговцев, для которых вводилась беспошлинная торговля и отменялись все налоги. Вместе с тем «великий пожар» и восстановление Москвы приходятся на тяжелейшие годы правления Ивана Грозного, а точнее на закат его пятидесятилетнего царствования. Два года подряд из-за неурожая голод повсеместно косил русских людей, а затем в 1570 году во многих городах разразился чумной мор, что потребовало от властей принимать самые драконовские меры, дабы остановить смертельную эпидемию.
Но столь Мощными были духовные и жизненные силы русского народа, что к концу XVI века разоренная Москва вновь отстроилась, зашумела многолюдством, богатой торговлей, звоном церковных колоколов, грозно ощетинилась земляным оборонительным валом. Спустя тридцать лет после «великого пожара» Россию посетил австрийский дипломат Георг фон-дер-Ябель, в записках которого передается правдивая картина возрожденной московской жизни: «Что касается города Москвы, то он очень велик и чрезвычайно многолюден, в нем могут уместиться, как нам сообщили, до пяти миллионов человек, и его почти нельзя сравнить ни с каким немецким городом».
Рассказывает эксперт Григорий Эфимович Бродский
Зав. архива хранилища Российского Государственного архива древних актов, член историко-патриотического объединения “Багратион” в программе Календарь Стаховского Радио Маяк.
